Лигранд - Страница 69

– Еще возьмем?.. – Отон был уже довольно пьян.

Первых дней пять, надо отдать должное мужику, он держался, так как экономил деньги для семьи и даже предложенную часть жалованья не взял… сразу. Но происходящее вокруг и самых стойких втягивало в безумство. Полуголые девицы перебегали изредка из палатки в палатку в «зоне эротического расслабления и торговли», охраняемой хмурыми амбалами с палками в руках. И не проходило дня, чтобы эти палки по кому-либо не прохаживались – воины, оставшиеся на мели, сбивались в кучки и пытались штурмом взять укрепрайон «утешной сотни».

– Не стоит, поспи лучше, – предложил я ему.

Из моего десятка на ногах остались лишь мы со Шрамом, предпочитавшим спускать деньги в борделе, ну и Ильнас, разумеется, хотя по его блестящим глазам было понятно, что он тоже успел пригубить вина – в отличие от меня, для остальных воинов его возраст ничего не значил, и они считали должным налить любимцу тысячи, если тот оказывался рядом.

– Я могу сбегать? – с надеждой предложил Ильнас.

– Сейчас… – Отон полез за пазуху.

Я только вздохнул. Завтра жалеть будет. Одно хорошо – Ильнас бегал за настойкой очень долго, и за это время здоровяк может вырубиться. Причину длительности похода к «купцам», как и рвения мальчишки, я знал. Бегал он туда, чтобы хоть одним глазком увидеть женские прелести – вдруг проведут мимо. Мужики даже скинулись ему вчера на «попробовать». Только я не разрешил, обосновав тем, что для первого раза можно и получше найти. Ильнас теперь со мной почти не разговаривал.

– Пойдем к девчонкам! – залетел в шатер Ротимур.

– Знаешь же, что не пойду.

– Да ладно тебе, они моются.

– Ага. Я так и понял. Туда реку повернуть надо, чтобы они отмылись.

– Ну вытираются. Пошли хоть за компанию, там посидишь. Тебе как десятнику можно.

Нам действительно разрешалось в целях контроля поведения своих подчиненных беспричинно находиться на территории «утешной сотни».

– Ну ладно, пошли, – поднялся я с лежанки.

Как бы описать сие непотребное действо… На окраине лагеря стоял десяток огромных шатров, вход в которые был, разумеется, платным. Я внутрь не заходил, но, со слов мужиков, шатры были разделены внутри занавесками. К желающему, вошедшему внутрь, выходили обнаженные девицы, хвастающиеся своими прелестями, и он выбирал. Если же никто из них не нравился, то приглашали из другого шатра. В этот момент и происходили эти самые перебежки полуобнаженных девиц. Ротимур с ходу нырнул в шатер, на который указал воин охраны. «Зачем звал, спрашивается?» – Я присел на бревно, кивнув вместо приветствия охране. Минут через пять из шатра вышла сморщенная старушенция и бодро поскакала к соседнему шатру.

– Сейчас черненькую приведут, – раздался за спиной голос Ильнаса.

Я, оглянувшись, приглашающе хлопнул рукой рядом с собой.

– Ты откуда знаешь?

– А они, если кому не нравится, то одних и тех же переводят. Обе рыженькие заняты. Беленькая – в дальних шатрах. Так что черненькую приведут.

– Тебе в разведку или соглядатаем надо.

– Я в черную сотню хочу. Вот тебя тысячником сделают, и уйду к Илуну.

– Прыткий какой, – криво усмехнулся я.

Мне сегодня нездоровилось. Внутри неприятно мутило. Выпил я за эти дни, конечно, много, но чисто ради эксперимента, так как тут же магически отрезвлял себя. Пусть и не очень хорошо, но это у меня получалось. Однако побочный эффект в виде похмелья сегодня почему-то чувствовался с самого утра.

– Вон ведут. Везет Ротимуру.

Из дальнего шатра действительно вели какую-то неопределенного возраста куклу в накидке. Ильнас помахал рукой, она ему в ответ тоже, и слегка приоткрыла свой импровизированный «плащ», оголив на мгновение довольно милую ножку.

– И ради этого ты тут отираешься? – спросил я пацана.

– Ты же не разрешаешь…

– А воины не угостят девушку вином? – перебил Ильнаса сиплый голос.

– А у нас только настойка, – растерянно ответил он, глядя снизу вверх на противно улыбающуюся худую девицу лет тридцати.

На девице было надето не то платье, не то халат чуть ниже колена. Ноги были босыми, и от этого самому становилось холодно – земля еще не прогрелась. Ее натянутая улыбка вкупе с напускным залихватским видом, выражала как ее профессию, так и весь внутренний мир, заключавшийся в желании выпить. Впрочем… она этого и не скрывала.

– Рамая! Иди в свой шатер, – рыкнул воин охраны.

– Да пусть с нами посидит. Воину ухо приласкает, – попросил я стража, кивнув на Ильнаса.

– Не положено.

Я, сунув руку за пояс, достал монету и протянул в его сторону. Тот подошел, взял и кивнул девице.

– Сбегай купи ларе вина, – протянул я монету и Ильнасу.

Можно было и не тратиться, но почему-то я решил, что общение с этой жрицей любви отрезвит разум парня. Как же я ошибался… Она прямо сыпала комплиментами Ильнасу, а когда страж отворачивался, то, взяв пацана за руку, тянула ее к своей груди. Понятно, тот не сопротивлялся. Надо было прекращать это растление малолетних.

– Рамая, а ты почему не в шатрах?

– Мне сегодня нельзя утешать.

– Понятно. Сколько тебе зим?

– Семнадцать.

– Сколько?!

– Семнадцать, – повторила она.

– А в рабыни как попала? – после некоторой паузы, за время которой девица приложилась к бутылке прямо из горла, спросил я.

– Отец продал.

Блин. Ну что за невезение. Так ведь еще и жалко ее станет.

– А в эту сотню?

– Сама пошла. Я раньше в швейном торбе была – одежду воинам шили, а когда четырнадцать исполнилось, то старшая предложила сюда пойти.