Лигранд - Страница 63

– Лигранд у себя? – раздалось у шатра.

Мой титул незаметно перерос в прозвище – как-никак я единственный лигранд в тысяче, а Элидаров было еще двое. Судя по писклявому тембру, интересовался мной младший воин сотника.

– Ага, – ответил голос Ильнаса.

– К сотнику, скажи, вызывают.

– Ты посыльный, ты и говори. – Ильнас буквально за пять лун службы заматерел и научился огрызаться. Во многом этому поспособствовал статус любимца тысячи, приобретенный им буквально за первых пару рук пребывания здесь. В принципе Ильнаса можно было даже не кормить – другие накормят. Вчера вообще с пирожком пришел. Где можно достать пирожки в поле, так и осталось загадкой.

– Тебе что, трудно?

– Он интересоваться начнет: зачем, когда, а у меня нет времени это все выпытывать у тебя. Еще лошадей купать надо. Иди сам докладывай.

– Ну тогда доложи, что посыльный.

Я отложил письмо и вышел из шатра.

– Вот, посыльный. – Ильнас даже не встал с бревна, сидя на котором, украшал узду. На мой взгляд, правда, не украшал, а портил – он насмотрелся на бахрому по краям сбруи в верховом десятке и захотел такую же. Но детские руки есть детские руки. Так же, как у верховых, у него не получалось, и в итоге добротная, без лишних выкрутасов сбруя потихоньку стала напоминать лохмотья нищего.

– Лигранд, вас к сотнику, – доложился посыльный.

– Зачем?

– Я не ведаю. – Но глаза посыльного забегали.

– Нинут, я ведь не первый день тебя знаю…

– Да-а, там… сотня Латана луну назад с границы вернулась, – замямлил парень. – Только вы не говорите, что я рассказал.

– Конечно. Слово лигранда.

– А у них трое в селе набедокурили. Девку вроде как спортили. Приехал балзон, с чьей деревни девка, требует оплаты за то. Ну и теперь тех троих наказывать будут.

– А я тут при чем? – Разобраться в путаном рассказе посыльного я пока действительно не мог.

– Так… у нас всего двое – десятник Суин, но его сотня в Северные земли ушла, и десятник наказ… вашего десятка это делали.

За глаза наш десяток называли наказанным, а меня, то есть мою должность, десятником наказанных, но мы, и я в том числе, были не в восторге, так как по смысловому значению слово «наказанный» близко к «уголовник». Наказанными называли рабов, попавших в рабство за нарушение закона. Но в этот раз я не стал заострять внимание на оговорке посыльного.

– А что делали-то?

– Палками били.

– О как! Ну, знаешь ли…

– Да я-то тут при чем? Рут вас вызывает…

– Ладно, иди. Сейчас буду.

– Шрам! – Как только посыльный скрылся за углом, крикнул я в сторону шатра десятка.

Сам десяток был сейчас на заготовке дров, мы вообще часто туда попадали, а вот Шрам, точно знаю, отлынивал, как, собственно, и я сам. И так же точно знаю, что он слышал разговор с посыльным.

– Чего?

– Покажись из берлоги. Сколько можно спать?..

Покопошившись, он наконец вылез из шатра и неспешно подошел ко мне.

– Ну?..

– Гну.

– Что надо, десятник? – поправился он.

Я вздохнул. Спор этот идет практически с первого дня. Нормально разговаривать парни принципиально не хотели. На все мои замечания реагировали фразой: «Так мы деревенские, грамоте и разговорам не обучены». Тут даже показательные «тренировки» не помогали.

– Бегунок правду говорил?

Неофициально посыльных и младших воинов называли бегунками, так что Шрам понял, о ком речь.

– Да. Было такое. Прежний десятник палками ведал.

– А кстати, куда он делся?

– Упал в лесу неудачно и шею сломал.

– Вы, что ли, его?.. – усмехнулся я такой формулировке.

– Да чего ты нас за зверей держишь? Не мы. Хватало у него «друзей».

– Понятно. Расскажи, что за работу мне пытаются подкинуть.

– Да ничего хитрого. Поднимаешь палку и опускаешь.

– Не ерничай!

– Платят неплохо. Десять палок – башка. Только вот кто-то поймет, а кто-то… за глаза палачом да палочником звать будет. Рубить головы не заставят, это дело сотников. А вот палками, столбом позорным, кандалами будешь ты ведать.

– И что, это числилось за вашим десятником?

– Да. Ты ж уже спрашивал.

– Как отлинять?

– Никак. Сначала спросят добровольно. Откажешься – по приказу.

– Понятно. Сходи десяток проверь.

– Да куда они денутся?

– Никуда. А вот дров не нарубят. Вместе с тобой тогда будем комаров кормить.

– Хорошо, сейчас схожу. – Воин развернулся и пошагал к шатру.

– Шрам!

– Что?

– А головы, значит, сотники рубят?

– Да. Считают почему-то, что это честь – умереть от руки хорошего воина. Хотя по мне, так засунули бы такую честь…

– Ладно, иди… не в шатер!..

– Да я за поясом.

Пока шел к Руту, столкнулся с Илуном – сотником черной сотни.

– О, привет. Заходи вечером. В покер сыграем, – пожав мне руку, предложил он.

Я успел попрогрессорствовать и здесь. И если подкидной разошелся махом, то покер освоили всего несколько человек. Илун был в их числе. Причем самый активный приверженец этой игры. Чему его сотня была не особо рада, так как не разделяла увлечение сотника, но и отказать ему никто из них не мог. Кроме игры у Илуна был еще один интерес ко мне. Он неназойливо, но регулярно агитировал меня за переход в его сотню.

– Что, опять деньги кончились?

Я как-то проигрался ему в пух и прах. Потом вечеров за пять вернул свое, но ту игру мы с ним до сих пор вспоминали.

– Можем на оплеухи, – засмеялся Илун.

– Да щас… с Зеленым? Он голову отобьет.

– Ладно, забегай вечером.